Операция "Перелом" (часть первая)
Товарищи, заглядывающие в этот журнал, наверняка обратили внимание, что последние месяцы в силу разных причин я пишу крайне мало.
Но так случилось, что мне наконец удалось собрать весь необходимый материал по одной давно интересующей меня теме, и в этой связи захотелось написать обобщающую статью. Процесс написания на удивление оказался затяжным, вдобавок ко всему стал ловить себя на мысли, что вместо документального рассказа получается какой-то лытдыбр. Конечно отчасти это можно объяснить спецификой темы, но с другой стороны как-то не хочется переквалифицироваться в сотрудники литературного цеха.
Посему подготовку последней части статьи, равно как и вступления с заключением, я временно приостановил, и решил пока выложить текст первых двух частей. Большая просьба после ознакомления высказать свои критические замечания и предложения как по форме, содержанию, так и по стилю изложения.
Может, стоит сократить материал и убрать лишние детали?
Вобщем, уважаемые френды, буду искренне признателен за конструктивную критику и советы.
Отдельный вопрос к товарищам "в теме": целесообразно ли вступать в полемику с некоторыми авторами, которые, касаясь этого вопроса, скажем так, врут по-своему воспроизводят события и расставляют акценты?

"Перелом": неизвестные подробности одной чекистской операции.

29 августа 1944 г. в результате успешного завершения Львовско-Сандомирской стратегической наступательной операции войска 1-го Украинского фронта разбили немецкую группу армий «Северная Украина», освободили западные области Украинской ССР, форсировали р. Висла и захватили крупный плацдарм на её западном берегу в районе Сандомира. Войска 4-го Украинского фронта заняли карпатские перевалы и вышли на государственную границу с Чехословакией. Таким образом, к середине октября 1944 г. территория Украины была полностью освобождена от немецко-фашистских захватчиков.

Тем не менее, положение в западном регионе УССР оставалось чрезвычайно сложным и драматичным. После продвижения Красной Армии на запад свою деятельность на освобождённой территории развернули националистическое подполье и бандформирования УПА. Как показывал на допросе 29 мая 1945 г. заместитель начальника отдела «Абвер II» полковник Э.Штольце, «во время отхода немецких войск с Украины по линии абвера лично Канарисом были даны указания о создании националистического подполья (банд) для продолжения борьбы с Советской властью на Украине, проведения террора, диверсий, шпионажа».

Характерно, что до перехода линии фронта УПА в основном ограничивала свою деятельность сбором разведданных о Красной Армии, передачей их немецкой военной разведке, охраной коммуникаций от нападений партизан, действовавших в тылу противника, и содействием немцам в нейтрализации советских десантов. Затем, просочившись мелкими группами и отрядами сквозь линию фронта в тыловые районы и переждав в лесах и труднодоступных горных массивах проход крупных войсковых сил, УПА перешла к проведению диверсий и вооружённым выступлениям в советском тылу.

Специально для руководства националистическим движением, как показывал далее Штольце, оставлялись официальные работники – офицеры и агентура. Были даны указания о создании складов оружия, продовольствия и боеприпасов. Связь командования вермахта и немецкой военной разведки с формированиями УПА осуществлялась путём коротковолновых радиопередатчиков через дислоцировавшуюся в Кракове абверкоманду-202, возглавляемую капитаном Витцелем (Кирном). Со стороны Центрального Провода ОУН работу координировали бывший капеллан «Нахтигалля» И.Гриньох и специально прибывший из Берлина в Краков С.Бандера. Здесь же из украинских националистов готовились специальные диверсионно-террористические группы, которые затем перебрасывались в расположение УПА. Как вспоминал позднее адъютант Р. Шухевича по батальону «Нахтигалль» Ю.Лопатинский «Калина», заброшенный немцами в декабре 1944 г. за линию фронта, он лично инструктировал Шухевича как лучше выбирать места для высадки парашютистов и приёма грузов и обустраивать взлётно-посадочные полосы для самолётов «Люфтваффе».
По словам полковника немецкой военной разведки А.Бизанца, абвер, получая от Шухевича разведывательные данные о Красной Армии, передавал ему в свою очередь дальнейшие указания по разведке, диверсиям и вооруженным выступлениям в тылу советских войск. Реализуя поставленные задачи, формирования УПА осуществляли вооружённые нападения и обстрелы из засад офицеров и красноармейцев, небольшие гарнизоны, автоколонны и тыловые объекты; проводили террористические акты против советского и партийного актива; срывали мобилизационные мероприятия в западных областях УССР путём нападений на колонны призывников, направляющихся на призывные пункты, и угона их в лес; срывали поставки сельскохозяйственной продукции для нужд Красной Армии; пытались дезорганизовать работу промышленных предприятий, в частности, сорвать добычу нефти. К примеру, на нефтепромыслы Станиславской области было совершено несколько вооружённых нападений, во время которых было уничтожено или повреждено 26 нефтяных и свыше 30 других производственных объектов.

Тем не менее, главной задачей, поставлённой абвером националистам, как показывал на допросе 19 сентября 1945 г. сотрудник абверкоманды-202 З.Мюллер, было проведение диверсий на железных дорогах и магистральных автотрассах, по которым перебрасывались войсковые резервы и соответствующее снаряжение в направлении фронта.

К примеру, 10 августа в р-не Добротвер Каменко-Струмиловского района Львовской области был пущен под откос эшелон с боеприпасами, 11 августа в Ровенской области был подорван санитарный поезд № 454, в результате чего погибло 15 человек, а 40 медсестёр уведено в лес. В тот же день на перегоне Каменка Струмилов – Ракеты в 4 км от ст. Ракеты было подорвано железнодорожное полотно, вследствие чего произошло крушение воинского эшелона с боеприпасами. Через месяц, 10 сентября 1944 г. на том же участке бандгруппы УПА пустили под откос ещё один воинский эшелон с боеприпасами, а 12 сентября захватили железнодорожную станцию Угнив и уничтожили эшелон с воинским имуществом.

В Станиславской области возле станции Зеленая Угневского района 13 августа был подорван эшелон и 40 вагонов с боеприпасами, при этом бандиты расстреляли 50 красноармейцев и столько же увели в лес. В начале сентября на участке Езупиль — Галич было вырезано 9 пролетов связи, трижды повреждена связь Станислав — Львов. 23 сентября 1944 г. в 3 часа ночи на 160 километре перегона Отиния — Марковцы налетел на мину и потерпел крушение поезд № 901. В ночь на 18 октября 1944 г. в Рожнятовском районе Станиславской области было сожжено 11 мостов общей протяжностью 783 погонных метра.

На территории Ровенской области с 25 сентября до 25 октября 1944 г. боевиками было срезано и вывернуто 179 телеграфно-телефонных столбов и уничтожили около 9 тыс. м связи.

По сути, выполняя директивы вермахта и военной разведки, УПА занялась в советском тылу той же "войной на рельсах" (правда, в меньших масштабах), которую проводили на немецких коммуникациях советские партизаны. Следует подчеркнуть, что деятельность УПА в тылу объективно тормозила наступательные действия Красной Армии, и срывала поставки фронту воинских контингентов, вооружения и боеприпасов. Так, командующий 1-м Белорусским фронтом К.К.Рокоссовский сообщал в НКВД УССР, что крупные отряды УПА, оперирующие на Волыни, совершают дерзкие налёты на коммуникации и тыловые объекты войск его фронта. Но наибольший урон от действий бандформирований несли войска 1-го Украинского фронта, в связи с чём его командующий И.С.Конев и член военного совета фронта Л.З.Мехлис были вынуждены обратиться в Государственный комитет обороны.

Решением Ставки Верховного главнокомандования с Сандомирского плацдарма на Висле были сняты и передислоцированы на Волынь и в Галицию для защиты населённых пунктов и прикрытия транспортных коммуникаций соединения и части 13-й и 38-й армий. Одновременно с этим, Председателем ГКО И.В.Сталиным были даны соответствующие указания по линии НКВД. Для их реализации в поражённые бандформированиями районы Львовской, Волынской, Ровенской и Тернопольской областей были переброшены подразделения внутренних войск НКВД (8 стрелковых дивизий, 1 мотострелковая бригада и 1 кавалерийский полк), оперативные работники из других областей, а также усилены пограничные войска на государственной границе с Польшей. Дополнительно для охраны железных дорог были выделены 2 стрелковые дивизии ВВ НКВД, усиленные 8 бронепоездами. Для координации борьбы с оуновским подпольем в западные области УССР был командирован заместитель наркома внутренних дел СССР С.Н.Круглов.

До конца сентября 1944 г. против формирований УПА было проведено 2573 чекистско-войсковых операций. Как докладывал Л.П.Берия в ГКО 17 сентября 1944 г., «в связи с тем, что в бандах имеется известное количество офицеров разгромленных немецких частей, а также офицерского состава украинской дивизии "Галиция", бандиты ведут пулеметный и винтовочный огонь, а также огонь из минометов организованно и продуманно. Банды организуют оборону, отрывают окопы и ходы сообщения в полный профиль и в ряде мест сооружают дерево-земляные укрытия. Участники большинства разгромленных банд одеты в немецкую форму обмундирования, а также красноармейскую форму». В результате проведенных операций было ликвидировано 37 087 повстанцев и арестовано 7968 активных участников националистического бандподполья. При этом было захвачено 28 пушек, 1720 станковых пулемётов, 163 ПТР, 10 646 винтовок, 2365 автоматов, 236 миномётов, 960 пистолетов и револьверов, 20 450 гранат, 2 575 165 шт. патронов, 14 074 мины и 6618 артснарядов. Потери советской стороны составили 2235 убитых, 2621 раненых и 330 человек, пропавших без вести.

В то же время (и на этом следует акцентировать внимание), советское руководство не ставило перед собой задачу ликвидации ОУН-УПА только силой оружия, а придавало большое значение методам идейного воздействия. Принимая во внимание политическую и социальную неоднородность состава банд, низкий общеобразовательный и культурный уровень рядовых боевиков, наличие среди учасников банд большого числа обманутых оуновской пропагандой или запуганных «эсбистами» молодых крестьян, правительство УССР старалось применять дифференцированный и гуманный подход, проявлением которого, в том числе, стали неоднократные обращения высших государственных и партийных органов республики к участникам вооруженных националистических формирований. Первое из таких обращений «К участникам так называемых «УПА» и «УНРА» за подписью Председателя Президиума Верховного Совета УССР Н.Гречухи и Председателя Совнаркома республики Н.Хрущева появилось ещё в феврале 1944 г. В нём, в частности, говорилось:

«Оуновский провод дал вам оружие в руки, полученное от их немецких хозяев. Где и когда вели они вас с этим оружием против фашистских завоевателей? ... Сколько немецких поездов пустили под откос ваши отряды?

Мы знаем, что на крючок оуновско-немецкой пропаганды, попались и честные люди, среди которых больше всего обыкновенных трудящихся крестьян. Эти люди поверили, будто оуновские отряды УПА ... будут бороться с немецкими угнетателями, и только потому оказались в их отрядах. Мы знаем, что много есть и мобилизованных в 6андитские оуновские отряды под угрозой уничтожения их семей. Мы знаем, что среди участников УПА ... есть много таких, которые уже и сами чувствуют свою глубокую ошибку в том, что попали в эту УПА, чувствуют, что катятся в бездну, в которую их тянут гитлеровцы-оуновцы. Правительство Советской Украины не хочет напрасного пролития ни одной капли народной крови. Поэтому Советское правительство открывает дорогу к жизни, к мирному труду ... перед всеми участниками так называемых УПА ..., которые порвут всякие связи с врагами народа - гитлеровцами и оуновцами, которые искренне и глубоко чувствуют свою тяжкую ошибку в том, что вступили в ряды этой УПА ...

Именем Правительства Украинской Советской Социалистической Республики мы гарантируем всем участникам так называемых УПА..., которые перейдут на сторону Советской власти, которые честно и полностью порвут всякие связи с оуновцами, которые искренне и целиком отрекутся от всякой борьбы и враждебных происков против Красной Армии и Советской власти, — полное прощение их тяжкой ошибки, их прошлых провинностей перд Родиной».

И подобные призывы находили отклик в умах людей – достаточно сказать, что лишь за первый год амнистией воспользовались 29 204 участника УПА и оуновского подполья.

На эти меры советского руководства подполье ответило увеличением количества диверсий, чисткой собственных рядов и террором против явившихся с повинной повстанцев и членов их семей. Одновременно началась и структурная реорганизация бандформирований, завершившаяся к лету 1945 г. – переход к действиям мелкими, хорошо законспирированными маневренными боёвками.
Перед советской стороной отчётливо встала перспектива затяжного гражданского конфликта и появления в условиях войны на западных границах страны серьёзного очага напряжённости. И, несмотря на многочисленные реляции об успешной ликвидации «остатков» украинско-немецких националистов, ЦК КП(б)У и Совнаркомом УССР безусловно отдавали себе в этом отчёт. Проанализировав обстановку, сложившуюся в оуновском подполье и взвесив все обстоятельства, в октябре 1944 года руководство республики решается на смелый и неординарный шаг...

Согласно полученным директивам Н.С.Хрущева к середине октября руководством НКГБ УССР при непосредственном участии наркома С.Р.Савченко была разработана операция, получившая название «Перелом». Суть её заключалась в следующем: через доверенных лиц установить контакт с представителями Центрального провода ОУН, убедить главарей подполья прекратить вооружённую борьбу и нормализовать тем самым военно-политическое положение в советском тылу и всём западноукраинском регионе. По имеющимся на сегодняшний день материалам сложно сказать, была ли эта операция одобрена лично И.В.Сталиным, зато совершенно точно можно утверждать, что проводилась она в тесном контакте украинских чекистов с руководством союзного НКВД.

С.Р. Савченко не сразу определился, кому из подчинённых доверить непосредственное выполнение этой уникальной акции. Молодые сотрудники, пришедшие в органы во время войны, для этой роли не годились – здесь нужен был чекист-интеллектуал и профессионал с большим опытом оперативной работы. После долгих раздумий нарком решился: реализацию операции «Перелом» он поручил заслуженному ветерану советской спецслужбы и человеку, к которому относился с большим уважением и доверием - подполковнику государственной безопасности С. Т. Карину-Даниленко. Безусловно, рисковать такими кадрами Савченко не хотелось, но иного выбора у него не было.

Даниленко (Карин) Сергей Тарасович, 1898 года рождения, уроженец с. Высокие Байраки Кировоградской области, украинец, из семьи крестьянина-бедняка, с незаконченным высшим образованием, женат. После окончания реального училища добровольцем вступил в РККА. В органах государственной безопасности с 1921 года. Член КП(б)У с 1925 года. Во время гражданской войны неоднократно забрасывался во вражеские тылы, с легендой участника петлюровского подполья внедрился в Повстанческо-партизанский штаб генерала Ю.Тютюнника во Львове и способствовал выводу последнего на территорию УССР. Затем на работе в ВУЧК. В конце 1920-х – начале 1930-х гг. начальник 3-го отделения Секретного отдела ГПУ УССР, затем на работе заграницей. Участник оперативных игр с зарубежными националистическими центрами. В 1934 г. разработал и успешно провёл операцию «Капкан», в результате которой на советскую территорию были выведены и задержаны два эмиссара РОВСа. В 1934 г. после возвращения на родину был назначен заместителем начальника отдела ГУГБ НКВД УССР. В июле 1937 г. после ареста наркома внутренних дел УССР В.Балицкого понижен в должности и назначен начальником управления пожарной охраны НКВД УССР. 27 августа арестован (вместе с женой) по обвинению в «заговоре Балицкого», имущество конфисковано. 11 месяцев (из них месяц в одиночке) содержался в Лефортово, затем был переведен в Бутырскую тюрьму. Признательные показания на себя и своих коллег давать категорически отказался. 22 октября 1939 г. за отсутствием состава преступления был освобождён и благодаря поддержке С.Р.Савченко восстановлен в партии. Из-за подорванного в тюрьме здоровья в 1940 г. был вынужден выйти в отставку. 23 июня 1941 г. подал рапорт с просьбой использовать его оперативный опыт в борьбе с фашистами и был включён в оперативную группу НКВД УССР по организации партизанского движения на оккупированной территории и подготовке разведывательно-диверсионных групп. Находясь в прифронтовой полосе, вместе с частями КА в результате отступления оказался на Волге. Участник обороны Сталинграда, награждён Орденом Отечественной войны І степени. Неоднократно подавал рапорта с просьбой о заброске за линию фронта в одну из партизанских бригад. Осенью 1943 г. был приглашён руководителем недавно созданного НКГБ УССР С.Р.Савченко на работу в центральный аппарат и назначен заместителем начальника 4-го управления. С марта 1945 г. - руководитель Оперативной группы НКГБ УССР на Западной Украине, полковник государственной безопасности.

Вот как впоследствии передавал подробности встречи с наркомом со слов Карина его ученик, один из руководителей управления 2-Н МГБ УССР полковник И.К.Шорубалка:

« - Мы решили поручить Вам, Сергей Тарасович, важную и очень ответственную миссию,- нарком взглянул на Карина. Поскольку подполковник молчал, спросил:- Почему не интересуетесь, какую?
- Не привык перебивать старших, - улыбнулся Карин, обратив внимание на то, что Сергей Романович сказал «миссию», а не «задачу», и прибавил:- Все равно скажете, раз уж пригласили.
— Так вот, мой друг,— перешел нарком на неофициальный тон и подсел ближе. Он и в самом деле привык разговаривать с этим высокообразованным чекистом как с другом, к тому же Карин был у него вроде консультанта и советника по вопросам украинского национализма.— Миссия заключается в том, чтобы встретиться с главными предводителями бандитского подполья и склонить их или уговорить прекратить вооруженную борьбу против своего народа. Как Вы смотрите на такое предложение?
- Считаю, что идти на такой шаг крайне необходимо. Какой будет моя миссия? - поинтересовался Карин.
- Прежде всего, у вас будет мандат, подписанный главой украинского правительства Никитой Сергеевичем Хрущевым,- начал Савченко и замолчал, заметив, что Карин, углубившись в свои мысли, слушает его невнимательно. Нарком сразу понял его душевное состояние и добавил: - Но у Вас еще есть время подумать и отказаться. В этом случае посоветуйте, кто из наших работников способен выполнить эту задачу.
А Карин молчал, потому что за многолетнюю работу хоть и привык к разным неожиданностям, но это предложение было для него непривычным. Кто-кто, а он хорошо знал, какая жестокая вооружена борьба, навязанная подпольем, идет на Западной Украине, какой страшный террор властвует. Удастся ли не то, чтобы поговорить, а вообще встретиться с их предводителями в таких условиях? Ведь у них суровая конспирация, а подполье глубоко законспирировано.
- Что Вы, я не собираюсь отказываться! - Карин взглянул на наркома и улыбнулся - Не подумайте, Сергей Романович, что хвалюсь, но вполне очевидно, что кроме меня, тяжело будет подобрать для такой задачи кого-то другого...
- Вот и мы так думали, совещаясь накануне, - облегченно вздохнул нарком. - Выбор пал на вас потому, что вы хорошо знаете эту проблему... Да и во время гражданской войны были в петлюровском штабе за границей, встречались с Тютюнником...
- Когда это было, - вздохнул Карин. - Годы молодые... Свыше двадцати лет прошло... А что касается этой задачи, то я её принимаю».

Обсудив с наркомом детали намеченной операции, в 20-х числах октября 1944 г. Карин-Даниленко вылетел во Львов.

Первой задачей, стоявшей перед Кариным, было создание канала связи, по которому следовало передать мирные инициативы правительства руководству подполья и договориться о встрече. Сложность же задачи заключалась в том, что верхушка провода была тщательно законспирирована, и выходов на неё у советской стороны не имелось. Для успешного воплощения операции нужен был посредник - человек, с одной стороны знакомый руководству ОУН и имевший с ним в прошлом контакты, а с другой стороны проживающий легально и пользующийся у львовской интеллигенции авторитетом и уважением. Ещё одним непременным условием должны были быть честность и порядочность посредника, и уверенность в том, что его участие в миротворческой миссии будет искренним и исключающим двойную игру.

Долгими ночами, сидя в накуренном кабинете львовского управления госбезопасности, перелистывал Карин агентурно-розыскные дела и аналитические сводки, а днём участвовал в допросах арестованных участников подполья, пытаясь найти зацепку, которая могла бы вывести его на нужного человека. И, в конце концов, кандидатура на роль посредника была найдена.

Кордюк Юлиан Степанович, 1994 года рождения, украинец, из семьи священника-униата, беспартийный, женат, образование высшее. Проживал во Львове по адресу ул. Шашкевича, дом 7.
Будучи солдатом австрийской армии, в 1915 г. был взят в плен российскими войсками и два года провёл в лагере для военнопленных. После Октябрьской революции добровольцем вступает в РККА, затем на работе в ВЧК в Средней Азии. Командовал боевыми подразделениями в борьбе с басмаческими формированиями. В 1922 г. оставил военную службу, нелегально перешёл советско-польскую границу и вернулся домой. Окончил Пражский медицинский институт, врач-бактериолог. Защитил диссертацию, доктор медицинских наук. После освобождения Львова, в августе 1944 г., назначен главным врачом одной из больниц города, в октябре переведен в облисполком на должность заместителя заведующего Львовским областным отделом здравоохранения.

Этот человек, действительно сложной и интересной судьбы, привлёк Карина не только тем, что был вполне искренним симпатиком Советской власти, не запятнавшим себя в годы оккупации пособничеством немцам, но и, прежде всего, своими родственными связями.

Пока Юлиан учился в Праге и защищал диссертацию, его младший брат Богдан Кордюк успел поступить в Львовский университет и стать членом УВО (кличка «Аркас»), а затем сделал стремительную карьеру в ОУН. В 24 года он уже был краевым референтом ОУН на Западноукраинских землях, но в связи с неудачным нападением на почту в Городце, в ходе которого погибло и было арестовано несколько оуновских боевиков, был вынужден передать дела новому краевому референту С.Бандере и выехал в Берлин. Работал в Проводе украинских национолистов, активно печатался в оуновской прессе, преподавал в Берлинском университете. После раскола поддержал Степана Бандеру, участвовал в работе Украинского Национального Комитета, организованного в 1941 г. ОУН(б) в Кракове, а летом 1941 г. вернулся во Львов. Вместе с остальным руководством бандеровской ОУН осенью 1941 г. был интернирован. После окончания войны стал членом политсовета ЗЧ ОУН, примкнул к группе Н.Лебедя. Один из функционеров, а впоследствии руководитель ОУН (за границей).

Несмотря на столь различную судьбу и политические убеждения, какие-то отношения между братьями всё же были, и именно на это делал свою ставку Карин.
Ранним ноябрьским утром в кабинет заместителя заведующего львовским облздравотделом вошёл подтянутый, средних лет человек в штатском. После знакомства и взаимных приветствий чекист сразу перешел к делу.
(Далее диалоги приводятся по рапортам, которые в ходе операции готовил С.Т.Карин - Даниленко на имя наркома госбезопасности УССР С.Р.Савченко).

С. К.-Д.:Органы государственной безопасности ознакомлены с Вашим прошлым и знают, что Вы никогда не состояли ни в какой антисоветской организации, и, исходя из этого, относятся к Вам с полным доверием. Вместе с тем мы имеем объективную информацию о круге Ваших знакомых в годы буржуазной Польши и гитлеровской оккупации, особенно из окружения Вашего брата, и в связи с этим хотели бы привлечь Вас к тайной и важной акции, преследующей исключительно благородные, гуманные цели.

Ю.К.: Благодарю Вас за высказанное доверие, но с братом и его друзьями-бандеровцами я практически порвал в первые недели оккупации, так как не мог и не хотел принять их коллаборационистскую политику.

С.К.-Д.:Однако же, семейные контакты у вас сохранились?

Ю.К.:Конечно, жёны, да и мы иногда продолжали бывать друг у друга. Но прежней теплоты, родственной атмосферы этим встречам уже не хватало... Наконец, уезжая на Запад, Богдан даже не попрощался. Если же Ваше ведомство интересуется кем-то из моих прежних знакомых — я к Вашим услугам.

Далее, как писал в своей записке Карин, «учитывая, что Кордюк ведет себя искренне, благосклонно относится к предложению органов НКГБ, я решил говорить с ним откровенно и раскрыть, как говорится, свои карты».

С.К.-Д.:Вы знаете, что ЦК партии и Правительство республики прилагают максимум усилий к прекращению развязанной бандами кровавой бойни в западных областях, к нормализации обстановки. Еще весной этого года они издали к бандеровцам т.н. УПА обращение, в котором призывали их прекратить борьбу с Советской властью и возвратиться по домам, а их заблуждения будут прощены и они смогут мирно продолжать свой труд. Помимо этого, принято решение в ближайшее время установить контакт с руководством ОУН-УПА, уговорить бандеровцев прекратить братоубийственную борьбу и, как первый шаг в этом направлении, — согласиться на переговоры с представителями правительства Советской Украины. Вы можете спросить, почему в этом сверх важном и деликатном деле мы обращаемся именно к Вам.

Ю.К.:Да, да, почему? Чем я, обычный врач, могу помочь в таком архисложном и к тому же опасном деле?

С. К.-Д.:Что ж, вопрос закономерный. Начнем с того, что Вы не такой уж обычный врач, а хорошо известный на Галичине специалист, доктор медицинских наук, к тому же заместитель заведующего отделом облисполкома, то есть представитель Советской власти. Но есть еще одна причина в пользу именно Вашего участия в этом миротворческом деле. Ведь Вас хорошо знают те, к кому мы хотим обратиться. Я имею в виду верхушку бандеровского провода. Не мне Вам говорить, что в подполье многие люди в течение долгих лет знают Вас как честного и порядочного человека, как ученого и интеллектуала.

Ю.К.:Но меня тревожит возможность расплаты со стороны бандеровцев.

С.К.-Д.:Насчёт этого можете не волноваться. С того момента, как Вы возьмёте на себя посредничество в установлении контакта с бандеровцами для ведения переговоров о прекращении борьбы, Вы и Ваша семья будут находиться под охраной правительства республики.

Ю.К.:Хорошо, я согласен и попробую найти тропку к руководителям подполья. Совесть врача и гражданина не разрешает мне отказаться от участия в деле, которое может спасти жизнь многих людей. Сейчас никаких связей, никакого реального пути к УПА я не знаю, но начну заниматься их поиском с сегодняшнего дня.

Через несколько дней, докладывал Карин в очередном рапорте, Ю.Кордюк предложил использовать для выходов на подполье свою старую знакомую, львовскую художницу Ярославу Музыку.

По его словам, в настоящий момент это был единственный человек, который мог бы связать его с «лесовиками». Как пояснял свой выбор Кордюк, «пани Слава всегда находилась в эпицентре нашего национального вопроса, у неё была уйма хороших знакомых в разных группировках, среди ее друзей были, конечно, и бандеровцы». Муж художницы, Максим Максимович Музыка, известный микробиолог, заведующий кафедрой Львовского мединститута и близкий друг Ю.Кордюка, давно махнул на всё рукой и в дела жены предпочитал не вмешиваться.

Музыка Ярослава Львовна, 1898 года рождения, родилась в Шумском районе Тернопольской области, замужем. Образование высшее, в 1925 году окончила институт народного творчества во Львове, затем несколько месяцев училась в Москве и Париже. Работала художником-консультантом Львовского этнографического музея. Проживает по ул. Чернецкого, дом 26.

Подводя первые результаты своей работы, Карин просил санкции Савченко на контакт с Музыкой. Получив в середине ноября согласие наркома, чекист поручил Кордюку как можно скорее встретиться с художницей и выяснить, может ли она связать его с руководством подполья для передачи важного и экстренного сообщения. Одновременно по распоряжению Савченко квартира и мастерская Музыки были взяты под скрытое наблюдение сотрудниками львовского УНКГБ. Благодаря оперативным источникам стало известно, что мастерская Музыки в годы оккупации была своеобразным салоном, который посещали участники различных националистических группировок, в том числе и члены Центрального провода ОУН Степан Ленкавский и Лев Ребет. Я.Музыка, сама не являясь членом ОУН, в то же время им активно симпатизировала и помогала подполью, передавая деньги и медикаменты, а её племянник, 28-летний врач Левко Стефанив находился в УПА. Связь с ним поддерживалась через молодую женщину, которая периодически появлялась в мастерской Музыки и так же внезапно исчезала.

Не заставили себя ждать и результаты наружного наблюдения. Через несколько дней львовские чекисты доложили Карину, что молодая женщина, посещающая «пани Славу», не рядовая связная, а руководительница УЧХ (украинского червоного хреста) и женской сетки ОУН, дочь профессора математики львовского университета Катерина Зарицкая, более известная в подпольных кругах как «Монета». Появление такой значимой фигуры в мастерской художницы позволяло предположить наличие во Львове крупной оуновской сетки, связанной с руководством Провода, в которую входит (или непосредственно с ней контактирует) и «пани Слава». Таким образом, «тропка» Кордюка вывела туда, куда и было задумано. Теперь успех операции зависил от результатов разговора Юлиана Степановича с Музыкой. Опасаясь, чтобы работники госбезопасности не расшифровали себя и не спугнули Музыку, Карин приказал немедленно снять наблюдение с дома и мастерской «пани Славы».

В начале декабря Ю.Кордюк несколько раз встречался с Музыкой и, наконец, как рассказывал он Карину, смог её «разговорить». Я.Музыка сообщила ему, что якобы беседовала с одной подпольщицей, и та пожаловалась ей на огромные потери, которые несёт УПА от столкновений с советской стороной и охватившие в связи с этим рядовых участников уныние и растерянность. Воспользовавшись моментом, как и было обусловлено с Кариным, Кордюк доверительно сказал ей, что в облисполкоме находится специально прибывший из Киева представитель правительства УССР, уполномоченный вступить в контакт с руководством ОУН-УПА и договориться о прекращении вооружённого сопротивления. Далее Кордюк сообщил Музыке, что «киевлянин» вызвал и его, и он дал своё согласие участвовать в подготовке таких переговоров. Введя художницу в курс дела, Юлиан Степанович принялся уговаривать её помочь ему встретиться с каким-либо «ответственным человеком из числа повстанцев, чтобы он смог передать ему содержание своих бесед с киевским представителем». По словам Кордюка, Музыка заинтересовалась встречей с «киевлянином» и стала выяснять мельчайшие подробности, вплоть до примет Карина и тем, насколько хорошо он владеет украинским языком. В итоге она заявила Кордюку, что «перетрактации с большевиками ни к чему не обязывают, но позволят нашим хлопцам получить хоть временную передышку», поэтому она переговорит «с кем нужно» и даст ответ.

Между тем диверсионно-террористическая деятельность УПА в советском тылу не прекращались. До конца октября 1944 г. лишь на Волыни было совершено около 800 нападений на советские тыловые объекты. С 15 по 27 ноября имели место 2 аварии поездов на железнодорожном участке Здолбуново — Дубно и 3 аварии воинских эшелонов на участке Здолбуново — Оженино. Во всех случаях аварии произошли в результате подрыва мин, подложенных под рельсы. 12 ноября банда УПА устроила нападение на гарнизон в селе Княгинин с целью отвлечь внимание бойцов, охранявших мост через реку Стубла, и в это время взорвать мост. Ночью 21 ноября было осуществлено нападение на с. Добровляны, подорван мост на дороге Калуш - Добровляны длиной 320 м и срезаны телефонные столбы на линии связи Калуш - Новицы. В ночь на 9 декабря в результате нападения на железнодорожную станцию Снятин было повреждено 100 м железнодорожной колеи и сожжен мост. (05.12) Всего до конца 1944 года формирования УПА совершили 134 диверсии на железных дорогах, подорвали 13 и сожгли 15 железнодорожных и 12 шоссейных мостов. Потери советской стороны по неполным данным составили 7544 человека.

В первой половине 1945 г количество диверсий на железных дорогах, автомобильных шоссе и линиях связи увеличилось до 212. К примеру, в сводке Управления НКГБ по Ровенской области сообщалось:
«...12 января 1945 года на перегоне Малинск— Москвин бандой был обстрелян воинский поезд. В результате один убит и ранено шесть военнослужащих, пробит тендер паровоза...
16 января на перегоне Рудня—Михайловка миной натяжного действия был подорван еще один поезд.
В результате взрыва сошло с рельсов и свалилось под откос 3 цистерны, сгорела теплушка, убито два и ранено два человека...
14 февраля в 22.00 на железнодорожном перегоне ст. Пост—Рокитное бандой разобрано 300 м железнодорожного пути и подпилена рама моста. В результате следовавший санитарный поезд потерпел крушение. Паровоз и 18 вагонов свалились под откос...
15 февраля на перегоне Остки—Рокитное бандой УПА был разобран путь, в результате чего потерпел крушение поезд № 1111. Сошел с рельсов паровоз и 14 вагонов с народнохозяйственными грузами.
17 февраля на перегоне Сарны—Немовичи в результате взрыва мины потерпел кру¬шение пассажирский поезд местного сообщения. Паровоз и шесть вагонов сошли с рельсов. Убит машинист паровоза, ранено 14 пассажиров...»

Добавлено (27.04.2010, 14:15)
---------------------------------------------
вот продолжение:

Для находящегося во Львове Карина тянулись томительные недели ожидания, нервничал и Хрущев, требуя от Савченко максимально ускорить начало переговоров.
Но заканчивался декабрь, а согласия на встречу от провода ОУН не было. Странно вела себя и Музыка, которая на взволнованные вопросы Кордюка, нет ли ответа «звідтам», никак не реагировала, и вообще стала избегать встреч с Юлианом Степановичем...

И здесь Савченко и Карин получили неожиданную помощь - к операции «Перелом» подключились чекисты союзного наркомата. Используя факт пребывания в Москве делегации УГКЦ, которая, находясь в столице, занималась урегулированием вопросов правового положения униатской церкви, было решено встретиться с церковными иерархами и уговорить их взять на себя посредническую миссию. Необходимо отметить, что к этой мысли чекистов подтолкнули сами униаты, которые во время встреч с Председателем Совета по делам религиозных культов при СНК СССР И.В.Полянским, ставили не столько церковные, сколько «вопросы политического положения в Западной Украине», и при этом намекали, что не против помочь власти стабилизировать положение в регионе. Как хвастливо отмечал в беседе с оперативным источником член делегации и её неформальный лидер, отец Гавриил Костельник, «наше влияние в народе на Западной Украине огромно. При желании, мы могли бы оторвать народ от симпатий к бандеровскому течению. Советская власть без нашей помощи бессильна что-либо сделать в этом направлении. Желательно, чтобы Советская власть сделала бы уступки бандеровцам».

26 декабря 1944 года в здании НКВД СССР на Лубянке в кабинете начальника секретариата НКВД СССР С.С.Мамулова состоялась встреча руководства органов госбезопасности с представителями униатской церкви. Делегация УГКЦ прибыла на встречу в полном составе: архимандрит ордена «Студитов» и брат покойного митрополита А.Шептицкого Климент Шептицкий, член митрополичьей капитулы, доктор философии отец Гавриил Костельник, иеромонах ордена «Студитов» Герман Будзинский и священник УГКЦ Иван Котив. Советску