| Admin |
Дата: Вторник, 26.03.2013, 22:11 | Сообщение # 1 |
Генералиссимус
Группа: Администраторы
Статус: Offline
|
На безымянной высоте № 224.1 - бессмертный подвиг 18 героев
Одна из них написана поэтом Михаилом Матусовским и композитором Вениамином Баснером для кинокартины «Тишина» по роману Юрия Бондарева. Задача ее в картине — показать близость двух фронтовых друзей, напомнить о погибших товарищах. Поэт нарисовал в этой песне картину, достоверно передающую боевую обстановку, рассказывал эпизод, который мог бы показаться придуманным — мало ли было на пути от Бреста до Волги и от Волги до Эльбы безымянных высот, тяжелых сражений и потерь.
Но поиск, проведенный редакцией газеты «Советская Сибирь», подтвердил, что в основу песни «На безымянной высоте» положена действительная история, что в Новосибирске помнят имена всех «восемнадцати ребят», что, как ни много безымянных высот, но в песне речь шла об одной — о высоте, которая находится у поселка Рубеженка Куйбышевского района Калужской области.
Эта «Безымянная» находилась в полосе наступления 139-ой стрелковой дивизии, там, впереди, в руках врага. Высота была господствующей, ее взятие могло резко изменить в нашу пользу положение на этом участке фронта. Это было 13-14 сентября 1943 года.
Безымянная — высота 224.1. На которой выжили двое…
В песне поется: «Нас оставалось только трое из восемнадцати ребят…» Лишь в этой цифре поэт не был предельно точен. Увы, только двое, всего лишь двое остались в живых — сержант Константин Власов и рядовой Герасим Лапин. Раненые и контуженные, они чудом спаслись — Власов попал в плен, оттуда бежал к партизанам; Лапин был найден нашими наступающими бойцами среди трупов — пришел в себя, оправился от ран и вновь воевал в составе 139-ой дивизии.
В августе 1943 года в дивизию прибыло пополнение — сибиряки — добровольцы, новосибирские рабочие. Боевая группа, состоящая из сибиряков, коммунистов, под командованием младшего лейтенанта Евгения Порошина должна была произвести смелую операцию — пройти в ночь на 14 сентября в тыл противника и захватить высоту Безымянную. Радиопозывным этой группы смельчаков было слово «Луна».
«Луна» сообщила командованию, что высота занята. Дальше события разворачивались трагически. Обнаруженные врагом сибиряки были со всех сторон окружены во много раз превосходящими силами противника. Восемнадцать приняли бой против двухсот!!!
В ходе Смоленской наступательной операции советских войск осенью 1943 года, в полосе наступления 139-й стрелковой дивизии (10-я Армия) путь советским воинам к реке Десна и городу Рославль преграждала господствующая над всей местностью, сильно укрепленная высота 224,1. Она была укреплена тремя рядами траншей, густо усеянная пулеметными гнездами, двумя танками, самоходной установкой «скрипач». Окруженная минными полями, высота занимала важное стратегическое положение и представлялась неприступной. Многочисленные попытки 718-го полка подполковника Е. Г. Салова овладеть опорным пунктом врага успеха не принесли. Было принято решение создать штурмовую группу и возложить на нее выполнение этой задачи. Добровольцев оказалось много. Выбрали взвод уральца младшего лейтенанта Е. И. Порошина, который в прошедших боях уже отличился.
В ночь на 14 сентября штурмовая группа выступила на выполнение задания. Незаметно подкравшись к укреплениям, сибиряки забросали гранатами первую траншею и находящихся в ней гитлеровцев, выбили их и ринулись ко второму ряду укреплений. Внезапность атаки, стремительность действий позволили молниеносно преодолеть 600 метров и ворваться на высоту! Однако следовавшая за ними восьмая пехотная рота третьего батальона была отсечена пулеметным огнем и штурмовая группа оказалась в окружении превосходящих сил противника.
Заняв круговую оборону, смельчаки вели неравный кровопролитный бой в течение всей ночи. Первым погиб старшина Панин, потом замолк Емельян Белоконов, потом Липовецер и Шляхов. Уничтожая гранатами пулемет противника, пал от вражеской пули командир группы Порошин. Оставшиеся в живых окопались и продолжали сдерживать натиск врага. Сибиряки отбили несколько атак гитлеровцев.
Под утро началась артиллерийская перестрелка. Немцы в упор расстреливали наших из танков, пушек и шестиствольных минометов. Дмитрию Яруте миной перебило ноги, Борису Кителю оторвало руку. Они, истекая кровью, продолжали вести огонь по врагу до последнего дыхания. Весь израненный, Николай Голенкин поднялся в полный рост и, держа автомат левой рукой (правая была перебита и повисла, как плеть), ринулся вперед, стреляя по врагу. Ворвавшись в ряды врагов, он упал на автоматы фашистов. Так ценой своей жизни, Голенкин дал возможность своим товарищам перезарядить оружие, перевязать раны, собраться с силами и продолжать смертельную схватку.
С рассветом силы сибиряков иссякли. Сначала все затихло на правом фланге, где отбивалась группа Денисова. Потом пал Артамонов, сражавшийся рядом с Власовым.
На безымянной высоте № 224.1
Ведя этот смертельный бой, группа сковала значительные силы противника, что дало возможность основным силам 718-го полка нанести врагу жестокий удар с флангов и отбросить его за реку Десну. Путь на Рославль был открыт. Утром 14 сентября 1943 года, когда бойцы 718-го стрелкового полка прорвались на высоту, перед ними предстала картина жестокого кровопролитного побоища. Кроме шестнадцати погибших наших бойцов, там было больше сотни трупов немецких солдат и офицеров из подразделений 317-го гренадерского и 365-го пехотного полков германской армии. А в одной из воронок, засыпанной землей, наши бойцы увидели торчащий ботинок, а когда стали откапывать, то обнаружили своего однополчанина Герасима Лапина, у которого еще бился пульс. Взрывом мины его контузило и отбросило в воронку, а потом присыпало.
В медсанбате бойца подлечили, и потом он продолжал воевать в составе этого же полка, был дважды ранен, но оба раза после излечения возвращался в свою часть. Затем был направлен на учебу и переведен в другую часть, с которой и дошел до Берлина. После войны Лапин вернулся в родной Донецк.
Иначе сложилась судьба другого оставшегося в живых героя безымянной высоты, сержанта Константина Власова. Когда у него уже кончились патроны, из трех гранат он сделал связку, а четвертую оставил на самый крайний случай. Когда четверо фрицев стали приближаться к нему, он бросил связку гранат и уложил их на месте. Потом показались еще семеро. Власов решил подпустить их поближе и подорвать вместе с собой последней гранатой, но граната не взорвалась, и он раненым был захвачен в плен.
Сутки провел сержант Власов в рославльской тюрьме, 49 суток в бобруйском лагере военнопленных. 4 ноября 1943 года пленных погрузили в эшелон и повезли на запад, в Германию. Перед самой отправкой Костя спрятал под стелькой другого ботинка примитивный складной нож с плоской ручкой. Уже в пути, под стук колес, Власов вместе с другими пленными поочередно надрезали этим ножом доску против наружного запора двери, выдавили надрезанную доску, раскрутили проволоку на щеколде и, откатив тяжелую вагонную дверь, на полном ходу выпрыгнули из вагона. В ночной темноте они разбежались по окрестным кустам. Через несколько минут их окликнули партизаны. Вместе с другими бойцами, спасшимися от немецкого рабства, Власов был зачислен в белорусский партизанский отряд «Мститель», участвовал во многих партизанских операциях, беспощадно мстил за погибших товарищей. После войны работал в Новосибирске на родном заводе. Скончался в 1978 году.
Из восемнадцати героев Безымянной, девять работали до фронта на заводе «Сибсельмаш».
Как цех завода-детища первых пятилеток — дымилась в сентябрьскую ночь высота Безымянная. Плечом к плечу, вкруговую стояли сибирские рабочие, бились до последнего патрона, до последней гранаты.
Рядовой Артамонов Александр Алексеевич. Это был мастер на все руки. Он любил петь, с песней брался за любую работу. Самостоятельно подготовившись, сдал экзамены на шофера. Любил и хорошо умел рисовать. Когда началась война, сутками не вылезал из кабины. Его назначили начальником транспортного отдела завода. Александр Алексеевич не раз просился на фронт. Его долго не отпускали, но в июне 1943?г. просьба его была удовлетворена.
Рядовой Белоконов Емельян Иванович. Трудовой путь его начался в 1917?г. на Ростовском заводе. В 1928?г. поехал строить «Ростсельмаш». Через несколько лет Белоконов стал председателем постройкома «Ростсельмаша». Перед войной работал на стройке важного значения. В Новосибирск прибыл в составе строительной организации. Отсюда с путёвкой Октябрьского райкома партии добровольно отправился на фронт.
Сержант Власов Константин Николаевич. Константин Власов был одним из двоих, кто остался в живых после этого боя. Когда закончились боеприпасы, он решил взорвать себя и окружавших его фашистов последней гранатой. Он выдернул чеку, но взрыва не последовало. Гитлеровцы схватили его и бросили в Рославльскую тюрьму, потом – в Бобруйский лагерь военнопленных, а оттуда отправили на Запад. Бежал из поезда. С 5 ноября 1943?г. по 5 июня 1944?г. сержант Власов служил рядовым в отдельно действующем отряде «Мститель» Минской области, где был тяжело ранен.
Рядовой Воробьев Гавриил Андреевич. Мастер управления жилищно-коммунального строительства. Гавриил Воробьев пришел на «Сибсельмаш», когда завод еще строился. Первое время возил из заводских котлованов землю. Затем руководил бригадой слесарей. Все знали этого огромного, плотного здоровяка как человека нежной души, умевшего радостно и по-доброму улыбаться, весело и остроумно шутить. На фронте с его легкой руки пошла гулять по полку присказка о том, что солдат с врагом всегда делится: себе гильзу оставляет, врагу – пулю посылает. Он очень любил труд, песню и жизнь. Таким остался в памяти и сердцах знавших его.
Рядовой Голенкин Николай Иванович. Он пал смертью героя там, где прошла его юность. Голенкина назначили ответственным за эвакуацию предприятия, где он работал. Он провожал товарищей в тыл, а сам просился на фронт. Последним эшелоном его отправили в Сибирь. Он работал бригадиром, парторгом цеха. Работал сутками. Отдавал свой паек слабым. В июле 1943?г. добровольцем ушел на фронт.
Сержант Даниленко Николай Федорович. Родился и вырос в деревне Лягушье Купинского района Новосибирской области. Ему не было и двух лет, когда был убит его отец, красный партизан. Николай вступил в комсомол, стал работать механизатором. Четыре года служил в Морфлоте. В декабре 1940?г. коммунист Николай Даниленко вернулся в Сибирь и стал работать на заводе.
Старший сержант Денисов Даниил Алексеевич. Потомственный мастер-модельщик. Строил Комсомольск-на-Амуре, служил в танковых войсках, а когда создавались трудовые резервы, был в числе тех, кому доверили воспитание подрастающей рабочей смены. Началась война, и Даниил заявил: «Раз война, значит, воевать пойдем!» Но на фронт его не пустили, приказали готовить трудовую смену фронтовикам. Раньше него в армию ушли его сестры – Ольга и Анна.
Старший сержант Закомолдин Роман Емельянович. Вырос на Тамбовщине в большой дружной семье. В числе первых вступил в комсомол. В 1933?г. пришла пора служить в Красной Армии. Романа направили в артиллерию. После армии поехал в Таганрог, к родным, и стал работать на комбайновом заводе. С началом войны вместе с коллективом завода он эвакуировался в Новосибирск. Осенью 1941?г. подал заявление с просьбой принять его в члены ВКП(б). Товарищи, не задумываясь, дали ему рекомендацию. Одним из них бал Герасим Ильич Лапин. Тот самый Лапин, с которым Роману пришлось драться на Безымянной высоте.
Рядовой Касабиев Татари Налыкович. В автобиографии он написал: «До революции отец не имел ничего кроме рабочих рук». Советская власть дала их семье счастливую жизнь. В 1931?г. он вступил в комсомол. Потом работал на одном из заводов в Дзержинском районе Новосибирска. Во время войны все пять братьев Касабиевых защищали Родину.
Сержант Кигель Борис Давыдович. Ушел добровольцем на фронт с Новосибирского мясокомбината, где вырос от ученика электромонтера до главного технолога. Он был человеком неиссякаемой энергии и разносторонних интересов. Почти мальчишкой комсомолец Борис Кигель по призыву партии поехал в село участвовать в ликвидации неграмотности, там сконструировал приемник. Его интересовали проблемы автоматизации производства и улучшения качества выпускаемой продукции. Был активным рационализатором. В начале войны добровольцем ушел на фронт.
Рядовой Куликов Иван Иванович. Родился в Тобольске. Круг его интересов был широк. В свободное время Иван Ивановича можно застать за чтением томиков Пушкина, Лермонтова, Гете. Любил рисовать, писать пейзажи. Это был высокий, крепкий, не слишком разговорчивый, но очень отзывчивый и душевный человек, хороший товарищ, работник и семьянин. В тот день, когда сгорел дом, где жила семья Куликовых, Иван Иванович Куликов поцеловал жену и дочурку и ушел добровольцем на фронт.
Рядовой Лапин Герасим Ильич. До войны Герасим Лапин был шахтером, избирался председателем участкового комитета профсоюза. В первые дни войны его направляют в Новосибирск, чтобы помочь быстрее установить оборудование, необходимое для производства боеприпасов. В бою на Безымянной высоте Лапина взрывной волной отбросило в сторону, и он потерял сознание. В глубокой яме под кустом его нашли наши бойцы. Именно он рассказал о том, что происходило за «огненной чертой». Рядовой Лапин дошел до Берлина и отомстил за гибель друзей. Осенью 1945 года он вернулся в родной Донбасс.
Рядовой Липовецер Элюша Яковлевич. На харьковском тракторном заводе его знали, как замечательного технолога. Работал он много, не жалея ни сил, ни времени. На Новосибирский «Тяжелстанкогидропресс» пришел, когда этого предприятия еще не было. Стояли два пустых корпуса. В них нужно было установить станки. Липовецер с бригадой шестнадцатилетних мальчишек и девчонок выполнил задание. Перед отъездом на фронт забежал на завод и неторопливо сказал: «Ну вот, ребята, пришел прощаться. Уезжаю. До скорой встречи с победой!»
Старшина Панин Петр Иванович. Он служил в Баку, на Дальнем Востоке и в Сибири. Ему было поручено испытание боеприпасов. Целыми сутками он работал на полигоне. «Вы и так на фронте», — сказали Панину в военкомате, когда он пришел проситься в действующую армию. И лишь после того, как был полностью освоен новый вид боеприпасов, коммунист Панин Петр Иванович получил направление на фронт.
Рядовой Романов Петр Андреевич. Петр Романов был самым молодым из восемнадцати. Вырос в селе Мишенском Тульской области. С детства любил стихи. В пятнадцать лет он стал колхозным счетоводом. Все были довольны его работой. С нетерпением ждал, когда придет срок служить в армии. Служил на Дальнем Востоке в зенитной артиллерии. Поступил работать на завод – и его эвакуировали вместе с заводом в Новосибирск. Летом 1943?г. ушел на фронт. Написал родным: «Еду мстить фашистским гадам. Ребята – один лучше другого. Немцы запомнят нас!»
Рядовой Шляхов Дмитрий Агеевич. Коммунист Дмитрий Агеевич Шляхов стал командиром производства после окончания института транспортного машиностроения. В первые месяцы войны ему пришлось организовать перебазирование станков на Урал, в Сибирь. Потом руководить установкой их в Красноярске и Новосибирске. Несмотря на мягкость своего характера и на то, что он до 1943?г. не служил в армии, воин из Шляхова получился отличный. Оружие в руках держал твёрдо и уверенно, стрелял на редкость точно и в борьбе с врагом отдал свою жизнь.
Рядовой Ярута Дмитрий Ильич. В шестнадцать лет поехал строить Днепрогэс. Потом отправился на «Запорожсталь». Трудился рабочим, перевыполнял нормы, учился. Был комсоргом цеха, рабкором заводской многотиражки. Добровольцем пошёл на фронт ещё и потому, что хотел отомстить фашистам за гибель двух своих братьев.
Младший лейтенант Порошин Евгений Иванович. Командир отряда. Родился 3 февраля 1913?г. в Екатеринбурге. Закончив школу, поступил в химико-технологический техникум. После его окончания по комсомольской путёвке поехал на север области, где строился целый комплекс заводов. Осенью 1935?г. призван в армию. В ноябре 1941?г. участвовал в боях под Москвой. Был ранен, но из госпиталя рвался па фронт. В 718-й стрелковый полк младший лейтенант Порошин прибыл, когда наши прорывались к р. Снопоть.
Тихим августовским утром младший лейтенант Порошин прибыл в 718-й полк, где и принял взвод сибиряков. — Главная задача у каждого из нас — разбить немецкую свору. И только тогда можно будет жить нормально,—сказал офицер, знакомясь с подчиненными. Такими они были — людьми, любящими свое дело, коллектив, семью, солдаты с дипломами техника и инженера, с сердцами рыцарей без страха, добровольцы из Новосибирска.
Рославль и Чаусы, Могилев и Ломжа, подступы к Кенигсбергу и Черск, Гданьск и Померания — такой путь прошла Рославльская Краснознаменная ордена Суворова 139-я стрелковая дивизия, в которой сражались сибиряки. И каждый раз, когда в части ее поступало пополнение, новичкам рассказывали о бое на Безымянной высоте.
Погибшие герои пережили свою смерть. Их подвиг стал примером храбрости и эталоном поведения в бою.
Вместе с однополчанами героев нес эстафету подвига и сын Емельяна Белоконова — летчик Иван Белоконов. Он тоже погиб в бою. А позднее в рядах армии служил сын Николая Ивановича Голенкина — танкист Валерий Голенкин.
|
|
|
|
| Admin |
Дата: Вторник, 26.03.2013, 22:18 | Сообщение # 2 |
Генералиссимус
Группа: Администраторы
Статус: Offline
|
Прошли годы, выросли дети бойцов. Затянулись нанесенные войной раны. Работали на заводах Новосибирска дети Гавриила Андреевича Воробьева. Старшая дочь Александра Гаврииловна была ударником коммунистического труда. Дочь Бориса Давыдовича Кцигеля — Татьяна Борисовна— кандидат медицинских наук, исследовала действие нового сердечного препарата. Заочно окончили институты и получили дипломы инженеров Валя Ярута и Тоня Касабиева. Хорошими работниками стали Елена и Дмитрий Белоконовы, Олимпиада и Людмила Артамоновы, Людмила Касабиева, Владимир и Нина Куликовы, Эльвира Шляхова.
Дети и внуки выросли достойными наследниками славы отцов…
Дымилась роща под горою,
И вместе с ней горел закат…
Нас оставалось только трое
Из восемнадцати ребят.
Как много их, друзей хороших,
Лежать осталось в темноте —
У незнакомого поселка,
На безымянной высоте.
Светилась, падая, ракета,
Как догоревшая звезда…
Кто хоть однажды видел это,
Тот не забудет никогда.
Он не забудет, не забудет
Атаки яростные те —
У незнакомого поселка,
На безымянной высоте.
Над нами «мессеры» кружили,
И было видно, словно днем…
Но только крепче мы дружили
Под перекрестным артогнем.
И как бы трудно ни бывало,
Ты верен был своей мечте —
У незнакомого поселка,
На безымянной высоте.
Мне часто снятся все ребята,
Друзья моих военных дней,
Землянка наша в три наката,
Сосна сгоревшая над ней.
Как будто вновь я вместе с ними
Стою на огненной черте —
У незнакомого поселка,
На безымянной высоте.
Михаил Матусовский находился на том участке фронта, где совершили свой подвиг восемнадцать сибиряков. Тогда же он написал поэму «Безымянная высота». Но поэма оказалась лишь записью, наброском песни, родившийся через двадцать лет.
Мемориальный комплекс на Безымянной высоте был открыт 9 мая 1980?г. Сооружен по проекту московских скульпторов братьев Александра Дмитриевича и Николая Дмитриевича Щербаковых и архитектора, лауреата Государственной премии РСФСР Евгения Ивановича Киреева.
Уроженец Куйбышевского района (на территории которого и находится высота 224.1) писатель Сергей Михеенков написал повесть «Безымянная высота». Когда читаешь, что за события здесь развернулись в ночь с 13 на 14 сентября 1943г., понимаешь, как же сильны духом были наши воины, самоотверженны, непобедимы.
Однополчанин восемнадцати подполковник В. Плотников опубликовал документальную повесть о героях Безымянной, назвав ее «Солдаты из песни», написал очерки о боевом и жизненном пути восемнадцати сибиряков-добровольцев.
Книга Плотникова вот как передает драматизм того боя:
Было уже за полночь, и никто из добровольцев-смельчаков не знал, какую по счету контратаку они отражают…
Гитлеровцы были совсем близко. Как нужна хотя бы небольшая передышка, чтобы перезарядить автоматы.
Тогда истекающий кровью коммунист Николай Иванович Голенкин решил ценой собственной жизни вырвать у врага передышку для товарищей. Сжав зубы, он встал во весь рост и, держа автомат правой рукой – левая висит как плеть – устремился на врагов. Окровавленный, почерневший от пороховой копоти и пыли, страшный и грозный в своем гневе, он, пошатываясь, шел и шел, непрерывно поливая врагов автоматными очередями. От неожиданности гитлеровцы оторопели.
В наступившей внезапно тишине со стороны противника донеслось на ломаном русском языке:
— Русски золдатен! Не стреляйт! Ми ошень уважай ваш мужество! Ви дрался, как львы, но вас есть мало. Сдавайтесь плен. Ми гарантир ваша жизнь!
— Фашистская гадина, я тебе покажу «гарантир»!.. – это кричал Гавриил Воробьев.
Его слова потонули в грохоте взрыва гранаты, брошенной сержантом Даниленко.
Картина, развернувшаяся перед очевидцами последствий этого боя, неизгладимо отпечаталась в памяти.
Из воспоминаний подполковника запаса, бывшего редактора газет Рославльской Краснознаменной Ордена Суворова 139-ой стрелковой дивизии и «Советская сибирь» Николая Чайки: «Сентябрьским утром 1943 года по долгу фронтового журналиста одним из первых с наступающими колоннами попал на Безымянную высоту у незнакомого поселка Рубеженка. Трудно найти слова, чтобы передать то, что я увидел. Даже в позах шестнадцати уже мертвых героев сохранилась напряженность боя, его ярость. С гранатой, зажатой в руке, с указательным пальцем на спусковом крючке автомата, в лужах собственной и вражеской крови лежали тела героев. Вся высота была буквально завалена осколками, стреляными гильзами, пустыми дисками, касками. Многих сибиряков я знал задолго до этого жестокого ночного боя, не раз беседовал с ними, «агитировал» стать военкорами нашей газеты. И вот теперь, вглядываясь в их черные окровавленные лица, мало кого узнавал: до того они были изуродованы. Враги глумились уже над мертвыми смельчаками.
Обо всем, что мне довелось увидеть в то утро на Безымянной высоте, обо всем, что поведал нам участник этой неравной схватки рядовой Герасим Ильич Лапин, вернувшийся в свой батальон, мы немедленно рассказали в дивизионной газете и «боевых листках». Так о подвиге сибиряков вскоре стало известно всему фронту.»
В живых, как известно, остались двое — Г.И.Лапин и К.Н. Власов.
Г.И. Лапин так рассказывал о той ночи: «Я не могу описать действия каждого. Был я рядовым солдатом и не мог видеть все поле боя. Да и некогда было. Мы разделились на пары: один ведет огонь, другой заряжает диски к автоматам, а потом — наоборот.
Помню, как оторвало руку Борису Давыдовичу Кигелю. Отказавшись от перевязки, он вел бой одной рукой. И только когда этот герой был смертельно ранен, его автомат замолк.
Помню, как был ранен в левую руку Николай Иванович Галенкин. Он бил по врагу одной правой рукой. Потом его ранило в живот. Он собрал все силы, поднялся и пошел на врага, ведя огонь. По нему стреляют из автоматов, а он идет и идет, наводя страх на фашистов. Лишь поравнявшись с их рядами, Галенкин упал замертво.
Разрывной пулей ранило в ногу Дмитрия Ильича Яруту. Сделав себе перевязку обмоткой, он продолжал стрелять. Заряжал диски, передавал их товарищам. Получив второе ранение, на этот раз смертельное, он сказал мне:
— Ильич, останешься в живых — возьми мой партбилет, — и скончался. Я с ним был на правом фланге. Так бились и все остальные…»
Затем он вспоминает о том, что было после контузии и как он остался в живых: «… разорвался снаряд. Меня оглушило и отбросило. Очнулся я под терновым кустом, в густой траве. Было уже светло. Кругом враг, слышна немецкая речь. Справа от куста — миномет, слева — пулемет. А впереди траншея, из которой гитлеровцы вели огонь. Бой шел сильный. К середине дня он стал затихать и вскоре совсем прекратился. Не имея патронов и гранат, я снял штык с винтовки и решил драться им, если на меня нападут. Но фашисты или не замечали меня, или считали убитым.
Так я пролежал весь день, а ночью выполз к своим. Доложил командиру роты обо всем. Он по телефону сообщил командиру полка. Утром наши подразделения пошли в наступление и овладели высотой. Я увидел тела своих боевых товарищей. Фашистские изверги издевались даже над мертвыми. У каждого в голове было по два-три пулевых отверстия, черепа проломлены прикладами. Казалось, они и мертвые сражались с врагом. Однако и битых фашистов больше сотни лежало на поле боя.
Похоронили мы своих товарищей в братской могиле с воинскими почестями. На могиле дали клятву мстить захватчикам до полного их разгрома. На памятнике написали: «За Родину!».
Все восемнадцать героев боя за высоту тогда же были награждены орденами Отечественной войны I степени. Из них шестнадцать — посмертно (кстати есть информация и о том, что все 18 сибиряков были поданы в списках на представление к званию Героя Советского Союза).
Бойцы 139-й стрелковой дивизии как знамя пронесли через всю войну память о своих боевых друзьях из группы Евгения Порошина. С возгласами «За порошинцев!» сражались они за Рославль и Могилев, Кенигсберг и Гданьск. И в Берлине, на почерневшей от огня и дыма стене рейхстага, кто-то написал: «За порошинцев».
|
|
|
|
